Yt Framework

После отмены откупной системы бурение на Апшеронском! полуострове начал в 1869 году бывший откупщик Мирзоев. Первая скважина так напугала ее хозяина и других нефтепромышленников, что способ поисков и добычи нефти бурением не решались применять в Баку последующие три-четыре года.

Из скважины, заложенной Мирзоевым вблизи нефтяных колодцев, в процессе бурения вырвался газ, шум которого оглушил всех окружающих. Из нее вылетали со страшной силой камни и песок. С большим трудом ствол скважины был забит камнями и глиной. Скважину обследовали «знатоки» нефтяного дела, и поскольку никогда раньше при проходке нефтяных колодцев ничего подобного не наблюдалось, это происшествие было приписано нечистой силе. Скважину окропили святой водой и поставили рядом с ней крест.

Только в середине 1873 года, после фонтанов, полученных в Кудако, в Баку вновь попытались приступить к бурению.

Скважины, заложенные у естественных выходов вблизи аулов Балаханы, Сабунчи и Романы, на берегу Биби-Эйбатской-бухты и в ряде других пунктов, где были известны выходы нефти, дали небывалые по мощности нефтяные фонтаны. У нефтепромышленников возникло убеждение, что каждый выход нефти на Апшеронском полуострове расположен на богатой «нефтяной жиле», и стоит только вскрыть ее скважиной, как начнется бурное истечение нефти. Это убеждение возникло, так как бакинские нефтяные фонтаны своей грандиозностью поражали каждого видевшего их.

Первый же фонтан, ударивший с глубины всего 30 метров «а участке купца Вермишева, затопил нефтью все окрестности. Возникло несколько нефтяных озер, 'покрывшихся асфальтовой коркой. Фонтанирование скважины продолжалось два года. Появились предположения, что подобные фонтаны могут быть «вязаны лишь с крупными скоплениями нефти типа подземных озер.

Не только из этой, но и из других скважин фонтанирующая нефть выносила с собой огромное количество пароды, главным образом песка. В связи с большим выносом породы нередко под поверхностью земли возникали болыцие каверны (пещеры). В связи с этим происходили обвалы. В образовавшиеся воронки проваливались вышки и все буровое оборудование. Эти катастрофические случаи и давали материал для предположений о существовании в недрах Апшеронского полуострова нефтяных озер, подобных озерам, известным на поверхности земли.

Так как подавляющее число скважин, заложенных на Апшеронском полуострове у естественных выходов, давало нефть, яе требовалось каких-либо специальных знаний для выбора буровых точек. Крупные фонтаны нефти били полной струей, разрушая буровые вышки и промысловые сооружения. Большая часть нефти при этом пропадала. Скопившаяся в земляных амбарах нефть, теряя легкие составные части, быстро густела, превращаясь в смолоподобную массу.

Скважины располагались на промысловой площади бессистемно. Вся площадь была разделена на множество участков, принадлежавших различным фирмам. Эти фирмы ставили скважины на границах участков с тем, чтобы подсосать нефть у соседей. В результате такой «разработки» - пласты обводнялись. Скважины извлекали не больше 10—20 процентов нефти, насыщавшей пласты песков. Остальная нефть оставалась в недрах, и получить ее после извлечения газа из пласта и его обводнения не удавалось.

Бурение в поисках нефти на всех площадях, где были известны выходы нефти, вели мелкие предприниматели и акционерные общества, капитал которых составлялся из вкладов многих пайщиков. Бурили без всякой системы на участках, раздробленных на мельчайшие доли. Всю добытую нефть скупали крупные акционерные компании, преимущественно иностранные, которым принадлежали все средства транспортировки нефти, ее переработка и сбыт. Нередко были случаи, когда владелец участка, для того чтобы освободить место для новой скважины, от которой он ждал большего притока, зажигал озеро с тяжелой нефтью, не находившей себе сбыта.

Изучением строения недр промышленники не интересовались, так как подавляющее число скважин давало нефть.
Закономерную приуроченность залежей нефти к куполообразным складкам отмечал ряд горных инженеров, посещавших Баку, но отчетливо это стало видно лишь после составления геологических карт основных районов, где велось бурение. Геологическое изучение шло очень медленно, так как оно велось на Апшеронском полуострове очень небольшой группой геологов государственного геологического комитета, возглавлявшейся Д. В. Голубятниковым. Карты и описания промысловых площадей, составленные Д. В. Голубятниковым, использовались промышленниками в очень малой степени.

Основным толчком к закладке новых скважин служило не геологическое представление об условиях залегания нефти, а нефтяной фонтан, полученный на новом участке. Каждый фонтан вызывал возникновение «шайтан-базара» — бестолковой толкучки со столблением всех соседних участков, которые покупались или брались в аренду за бешеные деньги. При этом одни богатели в течение последующих нескольких месяцев, а другие превращались в нищих. В общем же огромные прибыли получали не мелкие предприниматели, занимавшиеся бурением, а крупные фирмы, скупавшие нефть. Эти фирмы ничем не рисковали, так как затрат на поисковое бурение они никаких не делали. Но именно эти фирмы и определяли направление работ, развитие их в одном районе и сокращение в другом. Так, например, в Бинагодах, где нефть оказалась тяжелой и содержала мало керосина, бурение не развивалось, так как эта нефть не находила сбыта. Месторождение осталось не разбуренным. Не развивалось бурение и в Сураханах, одном из лучших районов Апшеронского полуострова, так как здесь первые скважины дали слишком легкую нефть, также непригодную для получения осветительного керосина.

Несмотря на большое число скважин, пробуренных на Апшеронском полуострове до национализации промышленности, использовать их для геологического изучения строения недр было очень трудно. Геологическая документация велась крайне небрежно. Подавляющее большинство предпринимателей сознательно искажали геологические данные, полученные скважинами, с тем, чтобы ввести в заблуждение как своих соседей по участкам, так и государственный горный надзор.

Вслед за Баку в 1893 году началось поисковое бурение на нефть вблизи станицы Грозненской. В месте пересечения рекой Сунжей отрогов Сунженского хребта были известны выходы пропитанных нефтью песков. В XIX веке здесь была воздвигнута крепость, названная Грозной, и возникло казачье поселение. Казаки организовали добычу нефти колодцами в балке, получившей наименование Мама-каевской по имени владельца колодцев.

В 80-х годах прошлого века этот район посетил геолог А. М. Коншин. По просьбе промышленника Ахвердова им была намечена недалеко от выхода нефти первая скважина. Эта скважина при ее углублении до 60 метров дала грандиозный фонтан нефти. Скважина была заложена А. М. Коншиным на выпуклом изгибе пород — антиклинали.
В течение нескольких месяцев неузнаваемой стала не только Мамакаевская балка, но и вся возвышенность, которая отражала в некоторой степени на поверхности земли очертания антиклинальной складки. Эта возвышенность, получившая наименование Грозненского хребта, отстоявшая в 15 километрах от крепости, закишела людьми. Одни вели здесь разбивку площади на квадратные участки и рытье пограничных канав, другие выбирали места для бурения скважин, ставя заявочные столбы, третьи рыли колодцы — шурфы в поисках нефтепроявлений. На колымагах и арбах, запряженных волами, везли сюда буровое оборудование и лесоматериалы для строительства-буровых вышек, бараков для рабочих и комфортабельных домов для администрации. На извозчичьих фаэтонах ежедневно приезжали все новые и новые предприниматели. Среди съезжавшихся дельцов большинство были иностранцы либо маклеры иностранных фирм, начавших до этого бурение на Апшеронском полуострове.

В станице и в окрестностях Мамакаевской балки развернули свою деятельность кабатчики и лавочники. На труде съезжавшихся сюда в поисках работы масс людей наживали себе капитал всевозможные мелкие и крупные дельцы и предприниматели.

Среди всех прибывших не было ни одного геолога. Нередко можно было наблюдать, как группа людей, собравшись для заложения скважины, выбирала точку для бурения на месте падения брошенной вверх фуражки. Вначале были застолблены все участки, непосредственно примыкавшие к Мамакаевской балке, а несколько позже и весь Грозненский хребет. Вслед за первой скважиной Ахвердова зафонтанировали вскоре и другие скважины. Все они выбрасывали ровной струей темную нефть, покрывавшую трубы тонким слоем парафина. В Грозном не было катастрофических выбросов газа, так напугавших бакинских предпринимателей, и весть об открытии крупнейшего кладезя «черного золота» быстро разнеслась по всему миру.

Сюда наезжало все больше и больше представителей иностранных фирм. Спекуляция участками достигла наивысших пределов. Подавляющее большинство предпринимателей занималось не организацией бурения, а лишь продажей и перепродажей участков, скважин, различных материалов и оборудования. Бурение по-настоящему начиналось только на участках, попадавших на «нефтяные линии», то есть расположенных между ранее пробуренными скважинами, давшими нефть. Этот признак и был основным для повышения цен на покупавшуюся или арендовавшуюся площадь.

Никакой геологической документации бурения, по которой можно было бы представить строение недр, не велось. Промышленники стремились скрыть друг от друга результаты бурения и давали заведомо неверные сведения, отделываясь взятками царским чиновникам. Никакой сколько-нибудь целенаправленной разведки месторождения ни по площади, ни вглубь не велось. Через 10—15 лет после начала эксплуатации был выпущен весь газ, насыщавший нефть в разрабатывавшихся пластах, и фонтаны прекратились. Добыча велась желонками, причем воды добывалось больше, чем нефти. Все пласты были обводнены.

В 1902 году геолог И. Н. Стрижов, работавший руководителем промысла одной из английских фирм, предложил начать разведочное бурение на Алдынском хребте, расположенном по другую сторону, к югу от станицы Грозненской, превратившейся к этому времени в город. Хотя на Алдынском хребте и не было известно нефтепроявлений, И. Н. Стрижов исходил в своем предложении из геологического строения этой площади. Наличие куполообразного антиклинального поднятия, в недрах которого заключены те же слои, из которых была получена нефть, в Грозненском поднятии, давало ему основание предполагать о существований здесь залежей нефти. Предложение Стрижова не было реализовано, так как основной признак, которым пользовались в то время для начала бурения, — естественные проявления нефти, на этой площади отсутствовал. Бурение было начато здесь лишь в 1912 году, когда несомненным стало истощение запасов нефти в антиклинали Грозненского хребта.

На Алдынском хребте в 1912 году было открыто месторождение, которое, как выяснилось позднее, содержало значительно больше нефти по сравнению со старогрозненской промысловой площадью. Месторождение на Алдынском хребте получило наименование Новогрозненского. Не менее показательна для этого времени история поисков, нефти в Дагестане — на побережье Каспия, в районах, расположенных между Грозным и Баку.

Нефтепроявления, известные в значительном количестве в. передовых хребтах этой наиболее непроходимой и наименее изученной в то. время области Кавказа, привлекли к себе в XIX веке внимание ряда исследователей и многих предпринимателей.

Посетивший Дагестан в 60-х годах прошлого столетия академик Г.В. Абих в одной своих работ пишет: «Эта страна таит в себе гораздо больше природных богатств, чем обычно предполагают...» и дальше: «...я убедился, что Дагестан будет процветать». Абих сделал ряд сопоставлений между изученными разрезами пород в Дагестане с разрезами, описанными им в других районах Северного склона Кавказа. Он установил, что выходы нефти в Дагестане и Терско-Сунженской области связаны с одними по геологическому возрасту слоями.

Описание всех известных тогда выходов нефти провели в своих работах К. Лисенко, В. Меллер и профессор Петербург ского горного института Н. Н. Барбот де Марни. Последний составил первую схематическую геологическую карту Дагестана и установил, что большая часть выходов нефти приурочена либо к сводам, либо к крыльям антиклинальных складок. До 90-х годов прошлого столетия разработка нефти колодцами велась в Дагестане всего в четырех-пяти пунктах, расположенных на болотистом берегу моря. Нефть, добывавшаяся в очень небольшом количестве, использовалась местным населением главным образом в качестве смазки осей арб и отчасти как топливо.

Много энергии в поисковые работы на нефть в Дагестане вложил в конце XIX века предприниматель Колесников, который начал бурение скважин у естественных выходов в целом ряде пунктов. Из скважин, пробуренных им в районе современного курорта Талги, расположенного в предгорьях недалеко от Петровска-порта (ныне столица Дагестанской АССР г. Махачкала), были получены небольшие притоки нефти, газа, а из одной из скважин — сероводородная вода. Организовать добычу нефти в Талгах не удалось. Открытая же бурением вода как потом выяснилось, является одним из наиболее насыщенных сероводородом источников Европы, и в советское время здесь вырос курорт всесоюзного значения.

В районе урочища Уйташ, в 20 километрах к югу от Петровска-порта, Колесников предпринял первую в мире попытку разведки нефти при помощи штольни. Он с умением использовал геологические условия залегания пород, насыщенных нефтью. Видя, что песчаники, насыщенные тяжелой нефтью,, залегают очень круто, с наклоном к Прикаспийской равнине, он решил подсечь их со стороны равнины слабо наклонной горной выработкой — штольней. Его расчеты были правильны, в штольне появилась первая нефть. При дальнейшей проходке и вскрытии нефтяных пластов нефть должна была поступать самотеком к устью штольни. Но низкий уровень техники того времени и отсутствие вытяжной вентиляции привели к катастрофе. В штольне появился газ, и произошел сильнейший взрыв, и пожар. Штольня обвалилась, задавив всех работавших в ней рабочих.

Не дали заметных притоков нефти и скважины, бурившиеся Колесниковым в других пунктах Дагестана. Собранные им средства у частных предпринимателей иссякли, попытки получить дотацию у царского правительства успехом не увенчались. Поиски нефти в Дагестане Колесникову пришлось прекратить.

Не успел Колесников вывезти оборудование из Уйташа, как. здесь появились агенты английских фирм. На островах Великобритании нефти не было, и английские предприниматели двинулись в ее поисках в самые дальние уголки земного шара. Во Владикавказе (Дзауджикау) представители английских фирм Листер и Кросби собрали в архивах подробнейший материал о нефтеносности дагестанских площадей и, сообщив все сведения своим хозяевам в Лондон, отправились на обследование нефтеносных площадей. Заброшенные Колесниковым на урочище Уйташ участки были обнесены валами, и на них были оформлены заявки англичан. Вслед за тем были застолблены участки на побережье Каспия на землях аулов Каякент, Александркент и Джаванкент. Здесь на урочищах Неут-Кутан (нефтяной загон), Уллу-исти-су (большая горячая вода) нефть добывали колодцами с самых древних времен. Хозяева земель не хотели передавать их пришельцам, но англичане сумели получить необходимые разрешения у царского правительства. В Лондоне было организовано под названием «Англо-Русская нефтяная компания» общество, приступившее к поисковому бурению вдоль полотна новой железной дороги между станциями Каякент и Берекей.

На новоорганизованном разведочном промысле было вывешено объявление: «Англо-Русская нефтяная компания извещает всех, читающих сей документ, что она основана в Лондоне с целью владеть и эксплуатировать нефтеносные земли в Кай-таго-Табасаранском округе Дагестанской области Российской империи, с милостивого разрешения и по лицензии его императорского величества царя всероссийского».

Англичане хотели захватить и прилегающую к их участкам площадь, расположенную в лесном болотистом массиве, недалеко от впадения реки Уллу-Чай в Каспийское море. Здесь была расположена берекейская группа «казенных» нефтяных колодцев. Эти колодцы в XIX веке эксплуатировались дербентскими откупщиками, продававшими нефть горцам, возившим ее на арбах и вьюками в бурдюках в аулы нагорного Дагестана.

Колодцы привлекли внимание В. И. Козляковского, работавшего на строительстве железной дороги Грозный—Баку. Он организовал общество по разработке этого месторождения. Англичане опоздали, так как Козляковский уже начал бурение на Бсрекейской казенной даче. Акционерами его общества стали дербентские мелкие торговцы и чиновники. Капитал общества соответствовал «капиталу» его акционеров. Скважину, начатую бурением у естественного выхода нефти, удалось углубить всего до 182 метров, так как больше нехватило денег.

В. И. Козляковский поехал в Баку и стал искать новых акционеров. Вначале попытки его оказались неудачными, предприниматели предпочитали искать нефть на Апшеронском полуострове, где было больше шансов обогатиться, чем на новом, неизведанном месте. В Баку одним из самых могущественных хозяев нефтяных дел было крупнейшее промышленное общество «Товарищество братьев Нобель», контролировавшееся иностранным капиталом. Основатели этого общества — обрусевшие шведы постепенно прибрали к рукам все нефтяное дело в Баку. Этому обществу принадлежали крупнейшие нефтеперегонные заводы, нефтепроводы, железнодорожные цистерны, нефтеналивной каспийский флот и многие другие механизмы, изобретавшиеся русскими людьми.

Дотации Козляковский от Нобеля не получил. Фирма согласилась лишь оплатить небольшую часть расходов, затраченных им на бурение скважины, с передачей ей целиком всех прав на дальнейшую разведку. После покупки скважины на нее был завезен новый, более мощный станок и приступлено к ее углублению. Велико было огорчение Козляковского и его бывших дербентских акционеров, когда фирма Нобель после углубления берекейской скважины всего на 8 метров получила из нее фонтан нефти. Немедленно весть о берекейском фонтане донеслась сначала в Баку и Грозный, затем в Петербург и облетела весь мир.

Болотистые заросли «казенной Берекейской дачи» и прилегающие к ней земли Берекейского аула и местного князя Уц-мия превратились мгновенно в наиболее оживленный пункт побережья Каспия. Все дербентские извозчики перекочевали в Берекей и еле успевали перевозить агентов нефтепромышленных фирм со станции на нефтеносную площадь, отстоящую в 5 километрах от дороги. Цены на земли, расположенные вблизи нобелевского фонтана, начали расти с каждым днем. За участки, которые вначале стоили пятьсот рублей, приехавшие дельцы предлагали сначала пять, затем пятнадцать и двадцать тысяч рублей. Приехавшие дельцы надеялись найти в Берекее счастье и превратиться мгновенно в крупных капиталистов. Ловцы наживы метались в ажиотаже от участка к участку, выискивали «знающих людей», расспрашивали местных жителей о выходах нефти, скупали участки, затем перепродавали их, ставили заявочные столбы на новых участках и внимательно следили, что делается у соседей. Берекейская казенная дача и прилегающая к ней территория были разбиты на восемьдесят участков. Они были застолблены 34 владельцами, большинство которых являлось представителями иностранных капиталистов. Бурением занимались всего несколько фирм, остальные выжидали результатов с тем, чтобы выяснить, где проходят «нефтяные линии». По участкам шныряли маклеры и различные дельцы, занятые «организацией» видимости работы и созданием «признаков богатой нефти».

В низовьях Уллу-Чая — топкие болота и озера, заросшие камышом. Весной и осенью здесь свирепствовала жестокая малярия. Смертность на промыслах росла с каждым днем. В разгар «малярийного сезона» останавливались все работы на буровых скважинах. Но как только начинались осенние заморозки, Берекей оживал. На место умерших и ушедших приходили новые люди. Продолжались бурение и добыча нефти. Над берекейскими болотами росли все новые и новые вышки. Фирма Нобель построила электростанцию, и паровые двигатели были заменены электромоторами. От промысла до станции были проложены узкоколейная дорога и нефтепровод. Среди леса поднялись два двухэтажных каменных дома Нобеля и множество саманных и деревянных домов и бараков других фирм.

Вслед за первым фонтаном вскоре на участках Нобеля зафонтанировали нефтью еще две скважины. Получили фонтанные выбросы нефти из скважин фирмы Бенкендорф и Мак-Гарвей. Каждый фонтан сопровождался шумом новых спекулятивных сделок по продаже, аренде и перепродаже участков.

Но большая часть бурившихся скважин либо совсем не давала нефти, либо давала очень небольшие притоки, не окупавшие не только вложенного в покупку участков капитала, но и расходов на бурение и эксплуатацию скважин.
В общей сложности в течение десяти лет разные фирмы пробурили всего 80 скважин в большинстве случаев глубиной от 50 до 200 метров. Лишь несколько скважин было углублено до 300—600 метров.

Устойчивых фонтанов нефти не удалось получить. Несколько наиболее глубоких скважин дали мощнейшие фонтаны горячей соленой воды с образованием воронок, в которые провалились вышки и все буровое оборудование. Берекейское месторождение обследовало несколько геологов, в том числе геологи государственного геологического комитета Д. В. Голубятников и К. П. Калицкий. Д. В. Голубятников, исходя из изучения строения окрестностей этой площади, пришел к заключению, что нефтяное скопление связано со сводовой частью большой антиклинальной складки, протягивающейся на расстоянии 60 километров вдоль берега Каспийского моря вплоть до Дербента. К. П. Калицкий, произведя рад построений по дефектным геологическим разрезам скважин, полученных от промышленников, отрицал наличие в Берекее куполообразного поднятия. Вопрос об условиях залегания нефти остался невыясненным. Затраты, вложенные промышленниками в бурение и в строительство промысловых сооружений, не оправдались.

У предпринимателей рушились надежды на обогащение, и они один за другим стали покидать Берекей. Исчезли Мак-Гарвей, Бенкендорф, а еще раньше представители всех других фирм. Дольше всех продержались приказчики фирмы Нобель. Но к 1912 году и они свернули работы. Низовья Уллу-Чая обезлюдели. Остались брошенными казармы, сараи, остовы буровых вышек, местами покрытые толстым слоем известкового травертина, образовавшегося при фонтанировании скважин горячей водой. В каменных домах фирмы Нобель поселились совы и летучие мыши.

Неудачными оказались и работы Англо-Русской нефтяной компании на каякентской нефтяной площади, расположенной к северу от Берекея. Эта прибрежная низина, так же как и бе-рекейская площадь, покрыта мощным слоем горизонтально залегающих осадков, отложенных Каспийским морем, воды которого только недавно отступили к востоку. Древнекаспийские осадки скрывают от взгляда геолога формы изгибов подстилающих слоев, с которыми связана нефть.

Англичане, обосновавшиеся в Каякенте, так же как и фирмы, работавшие в Берекее, приступили к бурению глубоких поисковых скважин без каких-либо предварительных геологических исследований. Им не было известно, как залегают нефтеносные слои ни до начала буровых работ, ни после того, как они пробурили восемь скважин, из которых некоторые достигли глубины 700—800 метров. Скважины закладывались частично у естественных выходов нефти, частично между ними, в надежде обнаружить «нефтяную линию». Приезжавшие в Каякент геологи, произведя обследование окрестностей и прилегающих предгорий, отмечали, что, по всей вероятности, слои, залегающие под древнекаспийскими отложениями, сложены в антиклинальную складку. Но никто из них не мог сказать, где находится свод антиклинали и с какой частью складки связаны известные выходы нефти.

Пробуренные скважины отметили лишь незначительные притоки нефти. Эксплуатации нефти организовать англичанам не удалось. К 1910—1911 годам они свернули свои работы вслед за фирмами, бросившими бурение в Берекее, и перебрались в Майкопский район, где в это время шла очередная погоня за «счастьем» в связи с новыми фонтанами нефти.

В 1909 году из скважины, заложенной вблизи станицы Нефтянской, ударил с глубины 74 метра фонтан легкой высококачественной нефти. В первый же день из этой скважины было выброшено более - 500 тонн нефти. Фонтан бил на высоту до 60 метров. Количество нефти все увеличивалось, и, по подсчетам горного надзора того времени, более 10 тысяч тонн ее растеклось по окрестностям и было унесено водами речки Чекох. Тяжелый нефтяной газ, выделявшийся вместе с нефтью, стлался по балке, и, достигнув где-то вдали от скважины огня, воспламенился. Скважина запылала, разбрасывая кругом горящую нефть.

Описания этого грандиозного фонтана появились в газетах всего мира. К заросшим густым лесом склонам Северо-Западного Кавказа устремились со всех стран предприниматели. Разгорелся так называемый «майкопский бум», привлекший внимание к району всех нефтепромышленников и крупных иностранных фирм. В первую очередь сюда бросились англичане. Все земли вокруг первых фонтанов были покрыты заявочными столбами. Спекулянты покупали и перепродавали друг другу заявочные столбы. На капиталистических биржах пронеслись финансовые бури, вызвавшие не одно банкротство. Из огромного количества скважин, пробуренных на площади, получившей впоследствии наименование нефтяно-ширванской, большинство не обнаружило нефти, многие скважины не вскрыли вовсе песчаных пластов, обнаружив только глину. Поднявшаяся было высоко добыча начала катастрофически падать и с 150 тысяч тонн в 1912 году упала до 25 тысяч тонн в 1916 году. Бум оказался только бумом. Разработку месторождения почти забросили, несмотря на острую нужду в нефти во время первой мировой войны.

И. М. Губкин в самом начале своей геологической деятельности изучил по данным скважин, пробуренных на нефтяно-ширванской площади, своеобразные условия залегания нефти в Майкопском районе. И. М. Губкин наглядно показал, что для ведения бурения в поисках нефти нельзя ориентироваться только на естественные выходы нефти или на поиски антиклинальных изгибов пород.

Составленные И. М. Губкиным впервые в мире карты, изображавшие форму песчаного тела, насыщенного нефтью, не были использованы промышленниками. Его построения, давшие ему возможность показать на чертежах линзы нефтяных песков, залегающие в руслообразном углублении мергельных пород, остались документами, которые были использованы для ведения разведок лишь в советское время.

Интересна жизнь этого крупного ученого. Родился он в маленькой деревушке на правом берегу реки Оки возле Мурома. В детстве был пастухом. Летом пас скот, зимой учился в школе. Трудно было учиться бедному деревенскому мальчишке, но велико было его упорство и старание. Он окончил сельскую школу и учительскую семинарию. После окончания семинарии стал сельским учителем. Он сдал экстерном экзамен за реальное училище, то есть за полную среднюю школу, и подал заявление в Петербургский горный институт. До революции трудно было попасть сельскому учителю в Горный институт. На одно свободное место был конкурс 10—12 человек, да и принимались главным образом люди привилегированных классов. Но И. М. Губкин блестяще сдал экзамены и был принят в Горный институт, являвшийся одним из лучших в России высших технических учебных заведений.

В период с 1909 по 1913 год И. М. Губкин начинает самостоятельную геологическую работу в Майкопском районе. В царской России все открытия новых нефтеносных районов сопровождались финансовыми бумами на биржах и спекуляциями, организуемыми гангстерами в образе акционерных обществ, контролируемых в своем большинстве иностранными капиталами.

Для использования скрытых в недрах нефтяных залежей вместо всего этого требовались обоснованные геологическими исследованиями поисково-разведочные работы, а царское правительство было не в силах организовать подобные исследования. В государственном геологическом комитете изучением геологического строения нефтеносных земель занимались в начале XX столетия всего два геолога, а к 1910 году — не более десяти геологов. Прекрасные геологические карты и тщательные описания отдельных месторождений, составленные этими исследователями, которые были вооружены только геологическим молотком и горным компасом, почти не использовались промышленниками.

Основным двигателем в разведке на нефть и в ее добыче было стремление к наживе людей, которые в подавляющем большинстве своем не имели никакого представления о геологической науке и об условиях залегания нефти в недрах.

Все неглубокие залежи крупнейших по запасам месторождений нефти, открытых нефтепромышленниками на Апшеронском полуострове и в Грозненском районе, были испорчены в процессе их разработки. Большая часть нефти осталась в недрах из-за конкуренции и бессистемной разработки залежей.